Макс Далин
Семя скошенных трав
…Я слушаю наше дыханье…
И. Кормильцев
Часть первая. Эвакуация
…На пыльных тропинках далёких планет
Останутся наши следы…
Н. Добронравов
…Они испытывают нас, а мы
испытываем их…
Н. Анисимов
1. Саня
Чужая станция в нашей оптике напоминала огромный апельсин, медленно плывущий в пространстве вокруг безымянной звезды, отличающейся от прочих лишь номером в каталоге. Жёлтый карлик. Её отсвет на керамилоновом борту станции — цвета надраенной меди — делал эту космическую крепость ещё больше похожей на апельсин, оранжевый и в еле заметных впадинках сенсоров. Все люки — и ангара, и стыковочных отсеков, и ракетных установок — шельмы задраили. Станция казалась законсервированной и брошенной, но наш бортовой компьютер фиксировал активность систем жизнеобеспечения — у них работал реактор и наверняка что-то ещё работало.
«Апельсин» неторопливо проплывал перед нами — а мы думали, не вмазать ли по нему, пока тихо.
Ещё неделю назад никто бы и не усомнился: врезали бы в тот же момент, как засекли, из всех калибров, дальнобойным, особо мощным, развеяли бы по Простору эту сволочь, на атомы бы разнесли. Но сегодня и командир медлил, и канониры смотрели на него выжидающе, и все ждали. А «апельсин» не щетинился пусковыми пилонами и генераторами силового поля — такой безопасный, словно вовсе и не собирался с нами воевать.
А может, уже и не собирался. Война, в сущности, закончилась.
С другой стороны, мира они не просили. И не капитулировали. Так что — всё равно враги. При том, что их уже больше нет. Их цивилизации больше нет — кончилась.
Круто, да?
Мы победили — совсем, основательно, окончательно. Просто — уничтожили их поганое логово, саму планету, и всё, что у них там моталось на орбите, на спутниках, ясное дело, тоже не уцелело. Вышло роскошно. Конечно, боевая операция стоила нам почти десяти тысяч жизней, и техники мы там потеряли неисчислимо, зато с гадами покончено навсегда. Договариваться они не желали, перемирия не желали — ну, так они и не представляли, с кем связались.
Говорят, у них на планете были чудовищные склады супероружия. Какое-то особое вещество невероятной мощности. Может, это и правда, а может, байки: если у них было столько атомных зарядов, как эксперты по ВИДу говорили, то и супероружия не надо, и так сдетонировало. В пыль и радиоактивный пепел. Раскололи их поганый Шед на несколько частей. Теперь у них там, вокруг их звезды — новые астероиды. Допрыгались.
Всё это началось, когда я ещё не родился: наши встретили их в космосе. Шедми-шельмы — находка века, подумаешь. Но шуму было много. Года в три я сам играл с интерактивными фигурками шедми, модно было — родители мне и подарили. Фильмы, комиксы, передачи — всё это помню в невероятных количествах, про контакт там, про приключения в космосе… Ну как же. Сенсация! Гуманоиды! Принятые в Галактический Союз! Братья по разуму! Из любой дырки звучало — без разницы, был ли в той дырке динамик.
Но наши быстро остыли. Братья что-то не рвались дружить абсолютно.
Ничего они о себе не рассказывали, наших к себе не звали, сами на Землю особо не совались. И вообще так себя поставили… оставьте, мол, нас в покое. Ну, максимум, еле-еле, на Шед пускали учёных — и основательно присматривали, чтоб те не узнали чего лишнего. Ещё тогда начались разговоры, что образ жизни у братцев — не особо, что они и к своим, и к чужим совершенно беспощадны, практикуют ритуальные самоубийства и издеваются над детьми. Но это говорилось между делом, так, в рубрике «Обычаи экзотических миров». И осторожно, чтобы они не обиделись — если они вдруг смотрят наши передачи, что вряд ли.
А рухнула вся эта аккуратная дипломатия как раз в тот год, когда я окончил институт.
Шельмы нас долго тихо ненавидели — и, в конце концов, неожиданно атаковали нашу научную станцию на планете Океан-2. Без причин… вернее, причины, конечно, были: их отвращение к людям, которое и в мирное-то время им было тяжело скрывать. Я потом видел по ВИДу, как их пленные говорили, что люди — чума космоса, плесень, которую надо стереть, и всё такое. Некоторые — по-русски. Они готовили вторжение, вот что — и знали о нас гораздо больше, чем мы о них. Потом выяснилось, что якобы учёные-шедми, которые работали на Земле, на самом деле собирали сведения о нашей защите и помогали готовить это вторжение. У них всё было схвачено — и наши, лопухи доверчивые, обнаружили весь этот кошмар уже в самый последний момент.
И славно. Иначе с Землёй было бы сразу покончено.
Ту нашу станцию на Океане-2 шедми разбомбили в прах. Убили практически всех; добивали раненых, сожгли всё, что могло гореть. Случайно выжил только один из наших пилотов, но шельмы в этом не виноваты: его орнитоптер упал в океан, наши потом сумели его засечь, подобрали умирающего.
Такого никто не ожидал. Земля содрогнулась. А они в это время нанесли второй удар — на Океане-3. Эти две колонии их интересовали прежде всего: шедми могут жить только у воды.
Так началась чудовищная война, которая длилась целых четыре наших года. С ужасными потерями: твари показали себя во всей красе. Оказались зверюги без признаков совести и жалости вообще. Свою жизнь не ценили ни в грош, а чужую — и подавно. И — да, судя по тому, какие мы иногда получали записи, действительно ухитрялись измываться над собственными детьми даже в военное время.
В общем, будь они монстрами из старых двухмерных фантастических фильмов, теми, что заводятся у человека в животе, а потом прогрызаются наружу — и тогда война была бы менее страшной. До самой последней минуты было неясно, чем всё кончится. И наши ещё пытались что-то поправить, убедить тварей, даже пойти на уступки — но шедми всех этих попыток в упор не видели, только иногда, развлечения ради, убивали наших дипломатов.
В начале войны ещё говорили: шельмы могут получить помощь от Галактического Союза — но Союз от них отвернулся и, по-моему, правильно сделал. И так нам пришлось положить сотни тысяч жизней за победу… Но у них потери числятся миллиардами, так что получили они по справедливости. За всё зло, которое нам причинили. Гады.
И теперь-то — войне, наверное, конец.
Но было не очень понятно, что делать с этими недобитками, которые вроде бы сидят и не барахтаются.
Оставить их в покое — это могло означать любые гадости потом. Нам только что сообщили, как с одного такого «апельсина» позавчера открыли огонь по патрульному крейсеру Земли — бой был нешуточный. А другой «апельсин», уже на наших глазах, взорвали они сами. Покончили с собой. Видно, жить не хотели после гибели планеты, а может, ресурс уже был на нуле — и прислать больше неоткуда. В плен шедми не сдавались из принципа.
Но, с другой стороны, взять их станцию целенькой — редкая радость. Практически никому из наших не удавалось. А вдруг?
— Что будем делать, Антон? — спросил старпом.
Капитан потёр подбородок, не отрывая взгляда от панорамы на мониторах слежения. «Апельсин» плыл молча и мирно, не делая никаких резких движений. Мы могли бы расстрелять его, как мишень. Вправду необычно и на шельм вообще-то не похоже.
— Ладно, — сказал капитан, мотнув головой: принял решение. — Сближаемся помалу. Посмотрим, что он будет делать. У ракет — по местам стоять. Приготовить электромагнитные пушки. Активировать генераторы защитного поля. Слухачам — задействовать все сканирующие системы. Боевая готовность.
«Апельсин» в нашей оптике дрогнул и еле заметно отклонился вправо.
Я почувствовал, как у меня руки трясутся. Но посмотрел на них и ничего не увидел. Такая внутренняя нервная дрожь, от напряжения. Распсиховался некстати, хорошо ещё, что незаметно. Я ещё в самом начале войны просился в военный флот, должен был. Алинка, моя старшая сестра, и её муж Эрик работали на Гедеане, там был наш посёлок терраформеров. Удобный мир для колонизации: магнитное поле, сила тяжести, атмосфера — все подходящее… И ведь подлость-то: был очередной сеанс дальней связи, Алинка с мамой поговорила и проболталась по секрету, что уже на третьем месяце — а буквально сразу после сеанса наши засекли два шедийских ракетоносца. Помощь не успела.
